Послушай и вспомни.
Тем, чья молодость пришлась на шестидесятые.

Из всех фотографий Прокл Харум я выбрал самую "любительскую".

Часть четвертая: Наши девочки.
Песня третья: "А whiter shade of pale". Элвиз теряет отца. Наташа. Соня.

Давайте, я, для начала, расскажу еще об одной песне, которую мы слушали в 1968-м и не могли наслушаться. Песне, которая стала заглавной песней этой главы. Песни без преувеличения, великой, сделавшей ее исполнителей и авторов, группу "Прокл Харум", тоже великой рок-группой. Она была первенцем Прокл Харум. Увы, за последующую долгую жизнь группа ничего более значительного не создала.Это был их звездный миг, тот апрель 1967-го года, когда они написали "A whiter shade of pale" и исполнили ее впервые.

 

Музыковеды считают, что именно с этой песни начался арт-рок. В песне уникально сочитаются гениальные стихи и гениальная музыка. Стихи эти, на мой взгляд, представляющие самостоятельную ценность написал Кит Рид, который входил в состав группы, как (вы не поверите) освобожденный поэт. Он не пел и не играл, а только сочинял тексты. Музыку к песне написал солист группы, Гэрри Брукер.
Но... с музыкой не так все просто. Во-первых, многие музыковеды обвиняли автора в плагиате. И источником кусков мелодии называли одного полузабытого немца, жившего довольно давно. Звали этого немца, Иоган Себастьян Бах. Но... строгий музыковедческий анализ показал, что плагиата не было. Бах был, наверное, только идейным вдохновителем Гэрри Брукера. Он у Баха не сдирал.
Второй скользкий момент - знаменитое органное соло, лучшее органное соло во всей мировой рок-музыке. Как выяснилось спустя много лет, знаменитое соло написал не Брукер, а Мэтью Фишер.Его имя долго не указывалось среди авторов песни, но он добился этого в 2004 году при помощи суда. Таким образом, авторов, не двое, а трое.

 

Несколько слов о тексте. Переводить, да еще в стихах, я его не берусь. Ниасилю!
Это не моего уровня текст.
Многие англоязычные слушатели, среди них и профессиональные критики, считают, что текст этот - бессмысленный набор психоделических фраз. Хоть я знаю английский намного хуже их, я так не считаю. Если эти стихи считать бессмысленными, то почти вся поэзия - бессмыслица.Весь текст состоит из поэтических образов, при этом, прекрасных образов.
Вот строка, в которой звучит название песни: 

her face, at first just ghostly,
turned a whiter shade of pale

Ее лицо, которое сначала было чуть призрачным,
Стало белее мела. 

Кстати, я не совсем понимаю, почему никто до меня не попытался перевести на русский язык название песни абсолютно точной русской идиомой: "Белее мела." А whiter shade of pale, значит именно это.
Надеюсь, что когда наш проект станет достоянием широких кругов музыковедческой общественности, именно это название укоренится как перевод. А вот еще один образ из этой песни:

You must be the mermaid who took Neptune for a ride.

Ты, должно быть, русалка, которая оседлала Нептуна.

Ну и что здесь бессмысленного? Во всяком случае, в поле поэзии эта строка полна смысла.
Я, правда, не совсем понимаю, герои песни утонули или оба обрели способность нырять в глубины Океана без вреда для здоровья? Но и это не суть важно. По-моему, все-таки они ушли на дно так, как уходят на дно утонувшие. Вот последние строки песни:

So we crash-dived straightway quickly
and attacked the ocean bed  

Я не ставлю здесь весь текст песни, но желающие могут с ним ознакомиться сами, в Сети есть сотни мест с этим текстом, даже ссылка не нужна.
Сам я услышал впервые "Белее мела" в Ленинграде, куда я приехал на несколько дней осенью 1967-го года. Я очень быстро узнал про ближайший подпольный рок-концерт, он должен был состояться в пригороде Ленинграда, каком-то колхозном клубе, подальше от глаз начальства.
Ехали на электричке, в сторону Выборга. Я не помню на какой именно станции мы слезли. Но... хорошо помню этот концерт. Та группа, которая исполняла "Белее мела", называлась "Фламинго". Звучали они потрясающе. Не намного хуже самих Прокл Харум. Интересно, есть ли хоть один человек, который кроме меня помнит о том, что в том далеком 67-м году в Питере уже играли и пели на уровне лучших британских групп и помнит хоть что-нибудь о группе "Фламинго"?
Мои одесские друзья слушали "Белее мела", разумеется только в записи, так что мне повезло больше их.

 

Почему именно "Белее мела" я выбрал для последней главы этой части? Потому что гениальная мелодия хорошо передает тот драматизм и даже трагичность событий, которые я вспомню в этой главе. Веселого в этой песне мало. Мало веселого будет и в моем тексте.

Вернусь к главному герою этой части, Элвизу. Несмотря на то, что любовь Софочки и Элвиза была взаимной, она не закончилась, как заканчиваются сказки, счастливым соединением влюбленных на всю жизнь. Жизнь не всегда следует сказочным сюжетам. Просто иногда сильное чувство приходит слишком рано. Оно опережает взросление. Что-то сдерживало Элвиза от решающего шага. Возможно не хотелось расставаться с безмятежной жизнью свободного от обязательств «плэйбоя». А может не было уверенности в правильности и своевременности женидьбы ?  Кто теперь может судить ?
И, вместо предложения Софочке, отправился Элвиз в военкомат и сделал «предложение» военкому. Военком предложение принял и Элвиз стал солдатом Советской Армии.
Кто знает, как могла бы сложиться его судьба если бы он сделал другой выбор?

Потом в жизни моего друга случилось страшное.
Незадолго до конца службы его срочно вызвали домой. В части его отпустили, причина была слишком серьезной. Не просто серьезной, а трагической. Его отец умирал. Он приехал и застал отца еще живым, но через несколько часов тот умер.
Убила отца моего друга Советская Власть. Нет, его не расстреляли, как расстреливали при Сталине. Его вызывали на допрос в ОБХСС, арестовали на три дня (максимально допустимый срок задержания без предъявления обвинения ) и он покончил с собой, когда вернулся домой.
Следователь его так запугал, что фронтовик прошедший войну, имевший ранения и награды, - предпочел свести счеты с жизнью.
Я бы не хотел здесь приводить натуралистические подробности и уточнять как все это происходило.

 

На похоронах я впервые увидел друга с покрытой головой. Евреям надо быть в кипах на похоронах, но кип не было, поэтому Элвизу кто-то дал обычную кепку. Меня почему-то именно это поразило.
У него была роскошная шевелюра и он никогда не одевал головного убора, даже зимой. А тут он был в шапке и совершенно потерянный.
После этих похорон он уже никогда не выглядел Королем Бульвара.
Семья после смерти отца осталась без денег. Никаких запасов у них не было, жили они в одной комнате коммунальной квартиры, Элвиз и раньше сам зарабатывал себе на одежду, аппаратуру и пластинки, он у родителей не просил. Но теперь надо было и на хлеб зарабатывать. После смерти отца ответственность за семью легла на Элвиза, теперь он становился основным кормильцем. Мама Элвиза была сердечницой, она не работала и получала мизерную пенсию по инвалидности.

 

Элвиз вступил в реальную жизнь, жизнь в которой место музыки уже было скромным. Разумеется, он не забывал о музыке, но теперь ему приходилось помнить о многом другом. Вскоре после возвращения из Армии он встретил ту, которая и стала его подругой на всю жизнь.
В середине 70-х они уже вместе переживут еще один страшный удар, умрет то рака его шестилетний сын, Боренька, названный в честь отца.
И все же, такие несчастья не сломили моего друга. (Как у Владимира Владимировича: "Гвозди бы делать из этих людей"). Они нашли в себе силы продолжать жить и работать. Но уже на американской земле.
И именно в Америке у них родились два замечательных мальчика, Дэниэль и Джонатан. Сейчас сыновья моего друга уже совсем взрослые, первый успел закончить университет (Беркли) и жениться, второму пока не до этого, он занимается в Medical School, все, кто хоть немного знаком с тем, что значит получить в Америке медицинское образование и стать врачем, понимают, каково ему приходится. Но так же как "сразился с морем бед" и победил мой друг, победит и Джонатан, он станет врачем.
А я вернусь в конец шестидесятых. Вернусь чтобы вспомнить подругу Софочки, Наташу. Ту, которая некоторое время была и подругой Элвиза. Помните, я обещал написать о ней подробнее в предыдущей главе.
Наташа была простой, бесхитростной девочкой, без особых талантов. Внешне, она была, как я уже писал в предыдущей главе, эффектнее Софочки.
Хоть сразу два моих оппонента в комментариях к предыдущей главе не согласились со мной, решительно настаивая на красоте именно Софочки. Тем не менее, я ведь тоже знал их и видел. Попробую остаться при своем мнении.
Наташа была гораздо выше Софочки ростом, с хорошо оформленными привлекательными формами, красивым лицом, но не стандартно русского, а несколько балканского типа, oна была похожа на тогдашнюю звезду югославской эстрады Радмилу Караклаич. У меня нет фотографии Наташи, но я могу вам напомнить, как выглядела Караклаич:

 

А вот как она смотрится в кадрах фильма, где поет известную в те годы песню:


По-моему, совсем неплохо смотрится.
Наташа смотрелась лучше, она ведь была намного моложе Радмилы.
После того, как Элвиз окончательно выбрал Софочку, а не Наташу, с Наташей стал встречаться я. Я влюблялся во всех девочек Элвиза.
Но ко всем остальным я питал сугубо платонические чувства, и просто любил их как подруг Короля. С Наташей вышло иначе. Она настолько притягивала меня,  что только платоническими чувствами, когда я находился рядом с ней, мне трудно было отделаться.
И как только она оказалась свободной, я перешел в решительное наступление. Не знаю, что повлияло: то ли моя решительность, то ли желание самой Наташи остаться в кругу друзей Элвиза, но она не стала меня отвергать, несмотря на то, что на  каблуках, она была выше меня на полголовы. Поэтому, когда я с ней целовался на улице, мне приходилось искать крыльцо со ступеньками, а ее ставить на самом тротуаре. Впрочем, мне никогда не нравились миниатюрные девочки, у меня всегда крыша ехала от рослых красавиц. Потом мы с ней пару раз пришли ко мне домой. Мои родители прореагировали на ее появление прямо противоположно. Мама вполне кисло улыбалась, но было видно, что ее мало радует появление в моей жизни шиксы, на которую я смотрю влюбленными глазами. Кроме того, я еще раньше не скрывал, что у нее нет отца и занимается она не в институте, а всего лишь в медучилище. Это тоже не радовало мою маму.
Зато папа... Он был в полном восторге, она ведь была красивой, этого было достаточно, чтобы он меня на кухне одобряюще хлопнул по плечу и восхищенно воскликнул:

- Ну ты даешь!

Понятно, что мама не смогла бы удержать оборону против нас двоих и ей пришлось бы смириться с такой невесткой. Но... спасла положение Наташа. Она уже поняла, что я женюсь на ней,
как только она сама решится на это. Но... Элвиз тогда служил в Армии и она решила ждать, что будет, когда он вернется. Т.е., может он не просто вернется, а вернется к ней. И все это честно мне выложила: если я согласен ждать еще полтора года, то, когда вернется Элвиз, она поймет, что ей дальше делать и, может быть, выйдет за меня замуж. Увы, ее честность не добавила мне энтузиазма. Наоборот, наши отношения перешли в очень спокойную стадию, и стали скорее дружескими, а не лирическими. Потом я увидел вновь свою будущую жену, в которую впервые влюбился в 5 лет, понял, что я без нее жить не могу и... мы окончательно расстались с Наташей. 

Через несколько лет, в году этак 73-м я вновь увидел Наташу.
Мы оба ехали в 9-м номере троллейбуса. Она очень обрадовалась, я - тоже. Вспомнили события пятилетней давности. Я к тому времени уже закончил университет, женился, отслужил в Армии. Рассказал ей об этом. Она выглядела вполне довольной жизнью,  по-прежнему была красивой и даже лучше одетой.
Сообщила мне, что вышла замуж и что ее муж - еврей. Что очень довольна, он - хороший парень. Еще она мне сообщила, что собирается уезжать. "Что, муж настаивает, поинтересовался я. Тут она меня удивила:

- Он об этом еще не знает и пока никуда не собирается.

Я еще больше удивился:

- Если он не собирается, как же ты уедешь?

- Уедем уверенно ответила Наташа, - такие серьезные решения принимаю я, а не он. Когда скажу ехать, поедет.

Тут оказалось, что она проехала свою остановку и нам пришлось прервать разговор. Больше я ее не встречал. Скорее всего, она вскоре эмигрировала вместе с мужем. Надеюсь, что у нее все в жизни сложилось хорошо.

Жизнь Софочки сложилась благополучно после тяжелого расставания с моим другом. Занимаясь в Театральном Училище, она увлеклась КВН-ом и попала в ту команду, которая стала чемпионом СССР в 1971-м году. Команду, капитаном которой был Юрий Макаров. Там они познакомились, а потом поженились. Кстати, фотография мужа Сони из 1971 года в Сети нашлась.
Это финальная игра, где его команда выиграла чемпионат СССР.
Рядом с ним, Светлана Жильцова, ведущая КВНа тех лет.

Для Макарова это был второй брак, я знал его первую жену, она работала вместе со мной в НПО "Кислородмаш", ослепительно красивая женщина.
Софочка, конечно, такой эффектной не была, она была очень мила, но  кинематографической красотой первой жены Макарова не блистала.
Немногие верили тогда, что этот брак будет прочным и долгим.
Макаров был звездой всесоюзного масштаба, у него не было отбоя от поклонниц. Тем не менее, поклонницы куда-то рассосались, а жена Соня (именно под этим именем ее знали в команде КВН и в дальнейшей ее жизни) - осталась. Осталась на всю жизнь. Их брак оказался прочным и счастливым. У них родилась дочь Ганна, которая выросла красавицей и занималась балетом, как и Соня в ранней юности. До отъезда всей семьи в Америку, она успела потанцевать в знаменитом ансамбле Игоря Моисеева. Макаровы в семидесятых уехали из Одессы в Москву. Юрий стал в конце концов известным журналистом, работал в "Известиях". В годы ранней Перестройки написал пьесу, которая шла во многих театрах СССР. Она называлась "Не был, не состоял, не участвовал".
Главный герой пьесы утерял самое дорогое для советского человека - Партийный Билет. Страшная история!
В начале девяностых Макаровы все-таки уехали в Америку.
В Америке Юрий работает в рекламном бизнесе, он - вице-президент рекламной компании, которую основал другой капитан команды КВН, но не из Одессы, а из Риги, тезка Макарова, Юрий Радзиевский.
У них все нормально, насколько я знаю. Я видел Соню Макарову, когда она приезжала в Бостон. Мы встретились на именинах одного в прошлом знаменитого кавээнщика. Выглядела Соня прекрасно. Годы ее практически не состарили, только украсили. Вспомнили шестидесятые, Элвиза, Бульвар.
Она работала тогда вместе с еще одной бывшей одесситкой,  Мариной Ковалевой. В Америке многие знают Марину и знают, чем она занимается. Для тех, кто не знает: она - режиссер и ведущая разных шоу для русскоязычных жителей Нью-Йорка, еще она - импресарио, привозила несколько раз на гастроли Театр "Современник", она - издатель, в общем, она - это "Марина Ковалева", т.е. она сама стала в русскоязычном Нью-Йорке именем нарицательным.
Тогда, несколько лет назад, Соня была в ее команде. Но я Соню с тех пор не видел, надеюсь, что у нее - все хорошо.