Послушай и вспомни.
(Песенник)

Тем, чья молодость пришлась на шестидесятые.

Часть вторая:

Бульвар.

Песня вторая:

Let’s Twist Again.

 

1987-й.

Какое отношение имеет мужик на фотке с гитарой, (это автор) к двадцатилетним любителям рока из шестидесятых? Ведь ему добрый сороковник, не так ли?

Вы угадали, мои дорогие читатели. Это фотография 1987 года и мне на ней действительно сорок лет.

.Но я опять лезу на сцену и даже что-то пою под грохот, издаваемый струнами гитары.
Это сцена Дворца Культуры "Нефтяник" в Нижневартовске. Мы гуляем в самом большом концертном зале города, справляя десятилетие РИВЦа. Так назывался Вычислительный Центр обьединения "Нижневартовскнефтегаз".
И именно на этой сцене прозвучал в первый раз рассказ о том, как в 1961-м году я был звездой Бульвара
и пел Twist again.
Чтобы покончить с этой фотографией выдам небольшой секрет. А именно, расскажу, что я пою.
Меня главред "Лебедя" упрекал, что я еще не вспомнил Эндрю Ллойда Вебера.
Вот, как раз, вспоминаю, в связи с фоткой. Потому что пою на ней кусок его знаменитого мюзикла, ту мелодию,
где эти слова:

Jesus Christ, Jesus Christ,

Who are you? What have you sacrificed?

Jesus Christ - Superstar,

Do you think you're what they say you are?

 

Но пою собственные слова, сочиненные в честь нашего босса, директора РИВЦа.
Босс был неплохим парнем, никого не обижал, начальственного вида не имел, зато имел весьма развитое чувство юмора.
В общем, несмотря на номенклатурную фамилию "Сидоров", на настоящего начальника он похож не был. Тогда свирепствовала Перестройка, митинги, забастовки и все такое прочее. В году этак 88-м мы тоже собрались бастовать по какому-то поводу. Так что вы думаете, наш Сидоров возглавил Забастовочный Комитет. Я тоже был в этом Комитете. А вот в председатели не выбился, Сидоров меня опередил.
Но я на него не был в обиде за это. И именно про него я и пою на мелодию Вебера:

Сидоров, Сидоров.

Он никогда не ломает дров.

Сидоров – Суперстар!

Нам повезло с ним, он - Божий дар.

А хор девочек-операторов меня поддерживает. Одну из них вы видите на заднем фоне. Как это звучало в моем исполнении вам лучше не слышать.
А как это выглядит в оригинальном звучании, можно и послушать и посмотреть.

Покажу еще одну фотографию, где вы можете увидеть финал этого юбилейного вечера.

Марширующая группа программеров поет на мелодию "Кузнецов" вот что:

Нам не нужна судьба иная,

Надбавки северной уют.

Пусть будет так: тайгу вздымая,

Фонтаны нефти вновь забьют!

Забьют!

Забьют!

Я там не марширую, а сижу в большой, ну очень большой шапке, и барабаню по клавишам. Почему в шапке? А потому что на Севере.

Тем не менее, вопрос остается открытым, при чем тут Twist again?

А вот при чем. Через несколько месяцев после празднования десятилетия РИВЦа под мое кошмарное пение, на той же сцене выступали действительно люди, которые умели и петь и играть. Я пишу - умели, потому что сейчас этой группы нет, а одного из ее участников, Вадима Дорохова, уже нет в живых.
Группа называлась "Мистер-Твистер".

Я с ними познакомился заранее, до выступления, хотел сделать о них интересный материал для газеты. (Кстати, действительно сделал и опубликовал его в "Тюменском Комсомольце", самой продвинутой газете на всем пространстве за Уральским хребтом,
в газете, которая организовала знаменитый панк-рок фестиваль в Тюмени, тот самый фестиваль, на котором пели Янка, "Гражданская Оборона" и "Инструкция по выживанию")
В третьей главе (Rock around The Clock), я пообещал, что расскажу о моем знакомстве с Олегом Усмановым, человеком, написавшим книгу "Герои рок-н-ролла".
Познакомился я с ним именно в тот вечер, он был контрабасистом и вокалистом “Мистера-Твистера”. Мы много говорили и до и после их выступления, оживленно обсуждали их и мое отношение к  доброму старому року и я их даже критиковал за стилизацию, стилизацию не очень похожую, а не поиск натурального звучания тех лет.
Они мне возражали, говорили, что не хотят слепо копировать, хотят вносить что-то свое.
Они действительно многое делали по-своему.
В Сети есть несколько видео "Мистера-Твистера", но я хочу показать самый ранний. Это как раз "Мистер-Твистер" того времени, когда я с ними познакомился.

Концерт я слушал из-за кулис. И вот я услышал грохот барабана:

Та-та, та-та, та-та, та-та, та-та, та-та.

Начало было узнаваемым, точно таким же, как в оригинале.
Понял, что этот грохот - начало знаменитого твиста Чебби Чеккера, твиста, который дал название этой главе.
И... не выдержал. Я выбежал на сцену и сказал барабанщику: "Кочумай, чувак." А потом спросил у зала:

- Хотите, я вам расскажу как это было в шестьдесят первом?

Зал проревел: “Хотим!”,- хоть отдельные выкрики: "Да пошел ты... я тоже расслышал."
И тогда я рассказал то, что вы прочтете ниже.
Правда, рассказывал без подробностей, говорил не больше минут трех. (Здесь напишу чуть подробнее).
А когда я закончил свой рассказ, который оценили вполне доброжелательно, барабанщик снова
начал свое: "...та-та, та-та..." и я уже под грохот барабана заорал:

Каманаврибади. Клап ёр хэндс.

Ко мне присоединились остальные твистеры и мы славно спели и станцевали Let’s Twist Again.
Ну а теперь, за мной, читатель, в 1961-й:

Днепр-10.

С Адиком Десятником, моим новым знакомым по лагерю Трамвайщиков, я действительно встретился в августе, когда приходил на Бульвар после работы на стройке.
Там мы вспоминали славные лагерные денечки и он меня позвал в гости слушать магнитофон. Папа ему только что купил тогдашнее чудо техники, магнитофон "Днепр-10". (Его папа не был нищим инженером, он работал в торговле и Десятнику не надо было месить раствор, чтобы заиметь магнитофон.) Величиной он был побольше нынешних персональных компьютеров вместе с их мониторами. Солидная вещь. На него сверху ставились "бобины", а не "кассеты", как это теперь называется. У него были две скорости, 9 сантиметров в секунду и 19 сантиметров в секунду.

Те бобины, которые записывались с большей скоростью, обеспечивали лучшее качество звучания, но пленки соответственно надо было больше тратить. Самая большая бобина была пятисотметровая, самая маленькая - сто метров. Пленка очень часто при проигрывании рвалась и ее склеивали уксусной кислотой. Поэтому пальцы владельцев этого чуда почти постоянно выглядели чуть обожженными из-за кислоты. Адик мне это все рассказывал и показывал, когда я пришел к нему в гости, это был угловой дом в Книжном переулке, двор с Книжного, а парадная - с Преображенской.
Рядом с Адиком на той же веранде (двери, как во многих одесских домах, выходили на открытую веранду) жил другой парень, он потом играл в бит-группах, когда началась эпоха Бит-Клуба, но об этом - позже. Соседа Адика звали Игорь и с ним я тоже тогда познакомился. И вот Адик поставил мне и, кажется, Игорю на только что купленный шикарный магнитофон только что записанную
с "гиганта" (так называлась долгоиграющая пластинка на 33 оборота), привезенного моряками, новую бобину. Кстати, в Одессу все попадало быстрее, чем в Москву, практически одновременно с Западной Европой, переход судна из Марселя до Одессы - двое-трое суток и, если в Марселе куплен новый только что полученный гигант, то его уже через несколько дней слушали в Одессе; на судах Черноморского Пароходства в загранку плавали молодые парни, которые интересовались роком не меньше тех, кто оставался на берегу. На бобине этой, как мне объяснил Адик, был записан Чебби Чеккер. Так я впервые услышал это имя в августе 1961-го. Как только я услышал совершенно новый ритм, ритм твиста, да еще в таком шикарном исполнении, рок на время был забыт. Я бредил твистом и все время мурлыкал мелодии напетые Чебби Чеккером.

Потом я выпросил у Адика разрешение погонять его чудо техники туда-сюда и в таком режиме на слух переписал русскими буквами английские слова лучшего твиста бобины. Дал их прочесть знакомой девочке, которая занималась в английской, 121-й школе, той, что на Соборной Площади. Она ничего не поняла. Тогда я притащил ее к Адику и заставил ее послушать весь твист, заглядывая в переписанные мною слова. Она сказала, что поют как будто бы действительно на английском, но это явно не тот английский, которому ее учат в ее школе, так что она половину слов не уловила. Те, что уловила, она сравнила с тем, что я написал, чуть подправила и на этом ее консультация закончилась. Но я был готов, готов петь знаменитый твист сам.

Не забывайте, что я запасся не только словами твиста, а еще и алой нейлоновой рубашкой.
Так что выход на благодарную публику был неизбежен. И он состоялся.

Лайк ви дид ласт саммар...
Бульвар начинается памятником Пушкину, а заканчивается дворцом человека, который, судя по эпиграмме, был врагом Пушкина - графом Воронцовым-Таврическим. (...полумилорд, полукупец..., а дальше вы помните). Мы всегда начинали свои походы по Бульвару с Пушкина, а заканчивaли... Воронцовым. Вернее двадцатиколонной колоннадой дворца полумилорда. Именно на ступенях, ведущих к колоннаде, другой Пушкин, которого звали Марик, выбивал для меня почти такую же барабанную дробь, как в оригинале на перевёрнутой гитаре в начале сентября 1961-го года. Марика назвали Пушкиным за полностью пушкинские бакенбарды, которые тот носил вне зависимости от моды. Жил он в большом четырёхэтажном доме в начале Госпитальной. Дом этот занимал небольшой квартал от Костецкой до Мясоедовской. Кроме Марика в этом же доме раньше жил... нет не Пушкин, Пушкин жил на Пушкинской в центре, Впрочем, когда Пушкин жил на Пушкинской, она называлась Итальянской. До 1880 года. Именно о ней А.С. писал:

Язык Италии златой

Звучит по улице весёлой, -

Хотел бы объяснить, что улица Госпитальная принадлежала к легендарной Молдаванке. А в этом доме, о котором идет речь жил человек по имени Михаил Винницкий. История его сохранила под именем "Мишки-Япончика", а литература - под именем Бени Крика.
Черт, я снова выпал из главного времени моего рассказа, отправившись в гораздо более ранние годы. Вернемся в снова в 1961-й год, на лестницу, ведущую к Воронцовской колоннаде. Итак, Марик Пушкин барабанил: Та-та-та-та, та-та-та-та... А я, в моей уникальной алой нейлоновой рубашке, начинал, сразу включал нечеловеческое форте.
Моё форте поднимало в воздух всех ворон в радиусе километра:

Come on everybody

clap your hands

Now youґre looking good

Iґm gonna sing my song

and you wonґt take long

We gotta do the twist and it goes like this

Но это была только присказка, я это всё выкрикивал, а не пел, как и Чебби Чеккер. А сказка, то есть песня, начиналась здесь:

Come on letґs twist again,

Like we did last summer

Yea, letґs twist again

Llike we did last year

Do you remember when

Things were really humminґ

Yea, letґs twist again,

Twistinґ time is here

 

Yeah round ґn around ґn up ґn down

We go again,

Oh, baby make me know you love me so then

 

Come on let's twist again

Like we did last summer

Yea, letґs twist again, twistinґ time is here

В середине пения, я предлагал своим слушателям сделать выбор, что они хотят танцевать:

Вальс?

Толпа в пятьдесят глоток ревела: Ноу!

Танго? Ноу!

Твист?

Йеееесссс!!!!

И снова,

Камон летс твист эгейн, лайк ви дид ласт саммар.

Йее, летс твист эгейн, лайк ви дид ласт иер...

Ду ю римемба вэн...

Старушки с бульварных скамеек, слушая мои вопли, считали что кого-то убивают, и до них доносятся последние крики жертвы.
Они искали милицию и даже находили её. Вот почему к концу исполнения появлялся милицейский патруль. Так что все ценители моего таланта вынуждены были очень быстро покидать своего кумира. Я сам делал ноги не менее быстро. Провести ночь в отделении, где, как правило, сильно били, мне не улыбалось...

Ну а теперь пора послушать знаменитый твист.


Главный редактор "Лебедя" меня упрекал в том, что я рассказываю о незначительных исполнителях и о незначительных композициях.

Так вот, вспоминая эти упреки, я бы хотел уточнить: Twist again нравился не только мне и Бульвару. По итогам 1961-го года он завоевал "Грэмми", самую престижную американскую музыкальную премию.
Можете сами найти его строчку здесь по одной из номинаций:

http://www.infoplease.com/ipa/A0150541.html

Так что незначительность этой комозиции немножко преувеличена нашим главредом.
Был еще один твист Чебби, который мне особенно нравился, потому что там перечислялись все крупные города Америки, которые танцуют твист. И я верил, что я их увижу: "From Boston to LA", как поет Чебби Чеккер в этом твисте. Этой композицией я с вами прощаюсь до следующей недели: